В интервью интернет-магазину Tapking.ru бас-гитарист Антон Давидянц рассказал, сколько времени может находиться на одном месте, что изменил бы в музыкальном образовании, а также объяснил, кто отговорил его связывать жизнь с медициной

— Антон, вы начинали как классический музыкант. Почему в итоге стали пробовать себя практически во всех существующих жанрах?

— В детстве я не думал связывать жизнь с искусством, хотел поступить в медицинский колледж. Но моя мама, известная пианистка Элеонора Теплухина, убедила пойти в музыкальное училище по классу фортепиано. Я был максимально незаинтересованным человеком в плане музыки, но как-то раз услышал группу Nirvana. Мне снесло крышу и я стал заниматься на гитаре по 10-12 часов ежедневно.

В 2000-м году мне начал безумно нравиться бас. На первом курсе меня выгнали из училища, потому что я полностью перестал играть на фортепиано. После этого пообещал маме, что поступлю на бас-гитару и взял единственное бюджетное место в ГМУЭДИ (Государственное музыкальное училище эстрадного и джазового искусства в Москве — прим.). Это была первая маленькая победа. С середины второго курса я начал работать на профессиональной сцене: стал выступать с Мариам Мерабовой, Николаем Носковым и другими звездными артистами.

— Вам хотелось играть поп-музыку или вы считали это просто работой?

— И то, и то. В 21 год мне казалось очень статусным выступать с коммерческими артистами. Это помогало расти в плане профессионализма и там платили хорошие деньги.

— Вы даже с оркестрами играете на бас-гитаре, что очень необычно. Как считаете, стоит ли этот инструмент включить в классическую систему образования?

— Это вполне можно сделать, но ректор учебного заведения должен быть открыт всему новому. В академическом мире очень редко появляются нетрадиционные инструменты. Бас-гитаре всего 70 лет, электрогитаре — чуть больше. Эти инструменты композиторы-классики не застали.

Я стараюсь популяризировать симбиоз бас-гитары и оркестра. Сейчас для меня один американский композитор пишет целый альбом, это будет моя дебютная работа на стыке джаза и классики. Если бы появилось больше таких произведений, их вполне можно было бы включать в программу.

 

 

— Многие классические музыканты не умеют играть без нот. Стоит ли учить их импровизации?

 

— Обязательно! Если бы люди много занимались композицией и джазовой гармонией, они были бы гораздо более разносторонними музыкантами. Например, когда я столкнулся с бас-гитарой, нот для нее практически не было, приходилось все снимать на слух. Я испытывал очень большие проблемы.

 

— Как вы пришли к тому, что сами хотите преподавать?

 

— Раньше в этом не было нужды, потому что я постоянно выступал. Прошлой весной все концерты отменились, и преподавательская деятельность в этот период очень помогла. Мне нравится делиться опытом, и скажу без лишней скромности, что я делаю это хорошо: у моих учеников всегда есть результат.

 

Сейчас многие музыканты переквалифицировались в педагогов, включая таких столпов, как недавно ушедший от нас Чик Кориа. Для хороших исполнителей преподавание — чуть ли не единственный способ зарабатывать в наше время.

 

— Как вы относитесь к онлайн-формату в преподавании?

 

— Положительно. Все равно есть обратная связь, живое общение. Теоретические моменты можно объяснить в любом формате. Тонкости, связанные с постановкой, лучше прорабатывать живьем, но ко мне в основном приходят уже играющие люди.

 

— Вы постоянно даете мастер-классы в разных городах. Что там ищет ваша публика?

 

— Люди хотят научиться импровизировать, сочинять, придумывать хорошие басовые партии. Однако ко мне приходят не только басисты: есть вокалисты, гитаристы и барабанщики. Я занимаюсь не только техническими аспектами, могу многое по теории рассказать.

 

— Бывает, что на мастер-класс приходят начинающие музыканты?

 

— Бывает. Не скрою, показывать гамму соль мажор в течение полутора часов мне тяжело. Конечно, такими уроками я не люблю заниматься, но не отказываюсь, потому что это моя работа.

 

— Даже в век удаленки вы регулярно куда-то ездите. Можете представить свою жизнь без путешествий?

 

— Это для меня просто смерть. Не могу сидеть на одном месте больше двух недель, мне постоянно нужно куда-то двигаться.

 

— Увлечение мотоциклами возникло именно поэтому?

 

— Да, мотоцикл меня очень подпитывает.

 

— Недавно вновь стали массово появляться сообщения об отмене концертов и фестивалей. Как думаете, ожидается ли в ближайшее время стабильность в музыкальной индустрии?

 

— Надеюсь ошибиться, но мне кажется, что сложившаяся ситуация растянется на долгие годы.

 

— Все музыканты будут выживать исключительно преподаванием?

 

— Те, кто смогут, но у многих и этого не получится. Кто-то занимается композиторской деятельностью: есть рынок песенного жанра, треки все равно крутятся по радио. Однако многие артисты уже начали работать в такси, кто-то занялся сельским хозяйством. Музыканты выживают, как могут.

 

— А как искусство будет реагировать на новую реальность? Какие жанры станут популярнее?

 

— Не могу спрогнозировать, но то, что вижу сейчас, меня очень удручает.

 

— Имеете в виду Моргенштерна?

 

— Совершенно верно. Меня ужасает, что такую музыку слушают миллионы людей. Это показывает общий уровень культуры.

 

— Что с этим можно сделать?

 

— Надо, чтобы позиции просветителей заняли такие люди, как Женя Побожий, с которым я играю; как я, не буду скромничать. Чтобы серьезные классические музыканты имели большое влияние. Но я уверен, что это утопия.